Евросоюз продлил в понедельник на полгода действие антироссийских санкций. К новым беспрецедентным мерам давления на Россию призывают американские политики. Угрозами санкций и контрсанкций обмениваются Вашингтон и Пекин. Даже глобальный кризис, пришедший вместе с COVID-19, похоже, не остудил пыл любителей карательных мер. Международные эксперты поделились своими мыслями насчет эффективности санкций и их будущего в мире после пандемии коронавируса.
Свое решение продлить срок действия экономических санкций против России до 31 января 2021 года Совет Евросоюза обосновал тем, что в мирном процессе на востоке Украины по-прежнему не наблюдается прогресса.
Напомним, что европейские санкции ограничивают доступ пяти крупных российских финансовых институтов, а также трех крупных энергетических и трех оборонных компаний к рынкам первичного и вторичного капитала в ЕС. Помимо этого запрещены экспорт и импорт вооружений, а также экспорт товаров двойного назначения для использования в России в военных целях. Ограничивается и доступ России к некоторым технологиям и услугам, которые могут быть использованы для производства и переработки нефти.
На этом фоне международный дискуссионный клуб «Валдай» провел презентацию нового доклада «Политика санкций после COVID-19: стоит ли ждать санкционных эпидемий?».
«» задал вопросы участникам дискуссии:
1) Можно ли вообще говорить о санкциях как эффективном инструменте давления одних государств на другие?
2) Какие формы может принять санкционное давление в постпандемийную эпоху?
Иван Тимофеев, программный директор клуба «Валдай»:
1) Санкционную политику и ее эффективность можно рассматривать с разных точек зрения. Если речь идёт о смене внутри- или внешнеполитического курса государства, против которого вводятся санкции, то они скорее неэффективны. Потому что подобное происходит редко. Чаще это имеет отношение к союзникам стран-инициаторов санкций, чем к противникам.
С точки зрения ущерба, который может нанести страна-инициатор странам-целям, ущерб может быть достаточно большим: санкции больно бьют по экономике, сказываются на экономическом росте, качестве жизни граждан, на доступе к мировым финансам и так далее.
Если понимать санкции и их эффективность как способность добиться смены политического курса противника, то они скорее неэффективны. А вот с точки зрения нанесения ущерба, они скорее эффективны.
2) COVID-19 не оказал существенного влияния на политику санкций. Ни один из существующих санкционных режимов не был пересмотрен.
Единственное, что было сделано – это небольшие гуманитарные исключения из существующих режимов. Скорее всего, эти исключения ещё просуществуют какое-то время, но они не влияют фундаментально на политику санкций, не помогают фундаментально странам, которые находятся под санкциями.
Строго говоря, COVID-19 существенным образом ничего не изменил. А количество и интенсивность санкций будет только нарастать.
Ксения Киркхам, преподаватель Королевского колледжа Лондона (Великобритания), эксперт клуба «Валдай»:
1) Ответ на вопрос о том, являются ли санкции эффективными или нет, во многом зависит от того, что мы подразумеваем под эффективностью, а также от нашей теоретической позиции.
Например, если мы будем следовать либеральному анализу затрат и выгод, то ответ будет «нет», поскольку не только крайне высоки непредвиденные расходы, но и эффективность санкций в целом переоценена, поскольку они часто не достигают своей основной цели — изменения политики или режима в государстве, на которые нацелены.
Проблема в том, что либеральные теории не понимают, что природа авторитарного правления основана не только на принуждении, но и на легитимности.
Либералы ожидают, что сигналы о страданиях, создаваемых санкциями, приведут к мобилизации рациональных людей, что подтолкнет их правительства к выполнению необходимых политических изменений ради экономической стабильности. Однако, как показывает пример Кубы, этого не происходит — риторика Кастро против санкций усилила притязания режима на легитимность.
Если мы следуем за институционалистами, то ответ «да», так как для них эффективность санкций зависит от типа режима, а авторитарные режимы более устойчивы к санкциям, чем демократии. Однако такой подход также проблематичен, поскольку демократии или авторитарные режимы редко существуют в чистом виде — большинство государственных систем являются гибридами.
Поэтому акцент на «эффективности» санкций сам по себе неверен, и было бы более целесообразно сосредоточиться на тех механизмах, посредством которых действуют санкции.
2) Несмотря на некоторые ожидания, что COVID-19 может ослабить существующие режимы санкций, в действительности сохраняется преобладающая тенденция к усилению, а не ослаблению санкций.
В краткосрочной перспективе законодательство США будет продолжать проникать в различные сферы международной политэкономии, наказывать корпорации, запрещать различные виды операций и даже, как предложил Майк Помпео, нацеливаться на «индивидуальное поведение». Тем самым, число третьих сторон, затрагиваемых вторичными санкции будет только увеличиваться.
Это расширение будет подкреплено совместными усилиями учреждений США, отвечающих за реализацию политики санкций, таких как Управление по контролю за иностранными активами казначейства США, Бюро промышленности и безопасности, Министерство торговли США и т.д.
В конечном итоге, однако эта тенденция может быть обращена вспять из-за растущего сопротивления не только со стороны попавших под санкции государств, но и со стороны стратегических союзников Америки, таких как ЕС.
Экстерриториальный охват вторичных санкций может в конечном итоге вынудить Европу выработать более решительный ответ, особенно на фоне угроз основным европейским интересам. Хотя брошенные евро и юанем вызовы превосходству доллара США пошли на спад, в более долгосрочной перспективе применение финансов в качестве оружия может привести к усилению координации и сопротивления, а также к формированию альтернативных экономических и финансовых каналов.